21.07.2008 Версия на Неве (Санкт-Петербург) Из материала М.Садчикова «Иосиф Кобзон: «Требую цензуры!» На международном фестивале искусств «Славянский базар» в Витебске Иосиф Кобзон был одной из центральных фигур. Несмотря на занятость, певец дал большое интервью. – Иосиф Давыдович, почему не вы, не Говорухин, не какой-нибудь известный деятель культуры, а юрист возглавляет Комитет по культуре в Думе? – Я не претендовал на какие-то посты в Думе четвертого созыва, когда нас избрали. Впрочем. Нас и не избирали – это все же был списочный состав. Я просил: «Ну не надо Кобзона! Пожалуйста, Говорухина изберите!» Но, понимаете, мы с Говорухиным люди неудобные, потому что мы боролись за культуру. Я даже вывесил такой лозунг: «Только спьяну или сдуру средств жалеют на культуру». Говорил и о том, что у нас только культуре и порядочным женщинам денег не платят. Поэтому она и решили, что Проше обойтись без Кобзона и Говорухина. Несколько месяцев назад в Болгарии после концерта меня пригласили на встречу с Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым, и удивленный Владимир Владимирович спросил Медведева: « А кто у нас сейчас там, в комитете по культуре?» Он ответил: «Юрист». Путин удивился: «Почему?» Медведев сказал: «Владимир Владимирович, я еще не президент!» Вы знаете, это беда не Кобзона и Говорухина, а всей нашей культуры, проявление нашей бездуховности. Когда Путин еще был президентом, то он сказал: «Пора прекращать жадничать на культуру!» Вы не представляете, как я тогда обрадовался. Если бы выпивал, стакан бы сразу принял. Тем не менее это оказалось пустым звуком для Минфина, для Кудрина и Голиковой, они сказали: вот все, что вам дали, то и имейте! К великому сожалению. – Если у руля комитета по культуре стоит человек управляемый, то можно ведь келейно решать трудные вопросы. Например, о перемещенных ценностях. – Еще до меня этим много занимался Николай Губенко, в бытность свою председателем комитета. Наша позиция вполне определенная: все должно быть на равных. Мы вернули Венгрии их библиотеку, но не просто вернули. А встречались в стенах Госдумы и договорились, что они отремонтируют храм, закупят оборудование. Удивительная коллекция, которую спас майор Балдин, находится сейчас в хранилищах ФСБ. Экспонаты примерно оцениваются (даже не в рыночном исчислении) примерно в 3-4 миллиарда долларов. Когда с подачи бывшего министра культуры Швыдкого вопрос о возвращении коллекции дошел до нашего комитета, мы сказали: смерть наступит, если мы себе это позволим, мы не имеем права! Пожалуйста, давайте оценим коллекцию, и на эту сумму пусть нам вернут наши ценности – те, что были разграблены в войну, те, что и сейчас находятся на Западе. Верните наши ценности и заберите свои, но только на равных. А просто дарить национальные богатства никто не собирается. Я сейчас работаю в другом думском комитете, но не думаю, что нынешний комитет по культуре изберет другую линию. Это вызвало бы бурю возмущения. Тот же Губенко, который уже не в Думе, те же Кобзон с Говорухиным встанут стеной. Хотя опасность келейного решения достаточно велика при обсуждении любых вопросов. Ведь сегодня единороссы могут обойтись без трех других фракций, что присутствуют в Думе. Их количественного состава хватает и для того, чтобы принимать конституционные законы. Поэтому келейность прослеживается – я готов это сказать кому угодно. – Поддерживаете ли вы идею возрождения цензуры? – На днях я проводил кастинг молодых певцов на международный фестиваль «Пять звезд». Прослушал немало песен и могу сказать, что травился молодыми исполнителями. Не потому, что я великовозрастный артист, а потому что качество уж больно отвратительное. Молодые, способные, в шикарных нарядах, многие талантливы. Но, Боже. Что они поют! Выходит певица с хорошенькой фигуркой, вся такая сексапильная и голосит: «Губки бантиком, попка крантиком, губки гоп-ца-ца!» Я уже не говорю о песнях Шнура, о «шедеврах» типа «Зараза не дала два раза», «Ты целуй меня везде, я ведь взрослая уже». Ну что это такое? Я понимаю, что существует целый жанр песен блатных, шуточных, поющихся на вечеринках и так далее.. Но они не стоят того, чтобы выносить их на эстраду. На широкую публику. Конечно, согласен с тем, что должна быть художественная цензура. Не путайте ее, пожалуйста, с цензурой аракчеевской или какой-нибудь другой. Цензура в искусстве – это художественный совет. Худсовет, который состоит из настоящих профессиональных мастеров, – исполнителей, писателей, композиторов, поэтов. Они дурного не посоветуют. – А вы сами любите прислушиваться к чьим-либо советам? – Я вырос в эпоху ренессанса – мне повезло. Тогда на эстраде активно творила целая плеяда мастеров. Я их застал, с большинством просто дружил: Соловьев-Седов, Блантер, Островский, Фрадкин, Колмановский, Бабаджанян, Френкель, та же Пахмуова, которая по-прежнему в строю, участвует в «Славянском базаре». А на какие замечательные стихи писали эти композиторы! На стихи Евтушенко, Рождественского, Долматовского, Ошанина, Матусовского, Ваншенкина!. Назовите мне сейчас столь же звонкие имена авторов. Нынче выходит на сцену молодой артист и с пафосом объявляет: «Музыка и слова мои!» Спасибо хоть за то, что он говорит – «слова». Мы ведь говорили – « стихи песен». – Так вы убежденный ортодокс? – Почему же? Если в новом есть что-то хорошее, я замечаю. Еще до нахлынувшей на Диму Билана популярности я часто говорил, что мне нравится этот парень, – выпускник Гнесинского института. За умение петь не только попсу, но и классику, за то, что он достойный, вдумчивый человек, не из тех, кто захлебнется в волне моды, популярности. В Витебске мы живем в одном отеле, и меня совершенно не удивляет, что девчонки кричат под окнами: «Дима, Дима!» Сегодня его время, его звездный час. И я желаю Диме, чтобы он достойно прошел испытание медными трубами, задержался на нашей эстраде надолго, создал бы не просто волну популярности, а что-то по-настоящему ценное. – Уже не в первый раз в разгар лета вы находите время, чтобы приехать на «Славянский базар в Витебске». Что вы находите в этом фестивале? – Да, нынче есть много фестивалей на любой вкус: то же «Евровидение» или фестиваль «Пять звезд» в Сочи, где я председательствую в жюри. Однако «Славянский базар» –самый значимый, самый ценный. Им движут самые благородные, по-настоящему творческие идеи. Радует, что в Белоруссии не «жадничают на культуру», средств не жалеют, так бережно относятся к национальной культуре, к песне. Построен летний амфитеатр на шесть тысяч мест, с уникальной навесной крышей. В Москве такого и близко нет. Вдумайтесь, как не просто привезти такую ораву исполнителей, балеты, хоры из разных стран – из Африки, Китая, Америки, Европы. За всем этим стоит горячее желание устроителей фестиваля обогатить нашу славянскую культуру, стоит забота о духовном здоровье людей. Не знаю, передают ли двухчасовые ТВ-трансляции на канале «Россия» удивительную атмосферу праздника, что царит в Витебске. Будь моя воля, я бы показывал в прямом эфире все фестивальные проекты, все концерты. Потому что именно таких программ о высоком, хотя и массовом искусстве, наполненном духовным содержанием, не хватает на нынешнем ТВ. – Какие песни вы поете свои внукам? – У меня пять внучек, а полгода назад появился наследник – внук Мишка. Он у нас кореец, так как жена моего сына Андрея – кореянка российского происхождения. Если учесть, что моя дочь Наташа замужем за австралийцем, то теперь в семье интернационал. Внуков обожаю и даже скучаю, если нас разлучают гастроли, концерты. Но сейчас летом непременно выкрою неделю-другую, чтобы пообщаться подрастающим поколением. Они такие забавные, подвижные, артистичные и очень музыкальные. У каждой внучки есть песня, которую ей дед подарил на день рождения. Но каждая знает не только песенку про себя – еще и про своих сестричек. Когда мы встречаемся, то дружно поем этот эксклюзивный репертуар. И у Мишки-внука уже есть своя песня. Подрастет – и с ним споем. А пока он, еще не встав на ноги, как Ихтиандр, ныряет в бассейне под руководством своей мамы.